Граверы Маркуса Кока и их стили

    Медные монеты Густава II Адольфа, наряду, возможно, с монетами королевы Кристины, можно отнести к категории самых интересных шведских монет. То, что монеты Густава II Адольфа вызывают такой интерес коллекционеров, зависит, вероятно, по большей части от того, что именно в тот период времени медные монеты были введены в обращение, и их производство развивалось именно в те годы- 1624-1632-1654.

    История медных монет в Швеции начинается с 20х годов 17 века. Человек по имени Гуверт Силенц из Любека получил приказ основать плавильню для рафинирования меди в Сатере, Даларна. Осенью 1624 года первые шведские медные монеты (клиппинги номиналом 1 фюрк и 1/2 эре) были отчеканены в Сатере. Минцмейстера звали Гиллиус Койе (младший), он был сыном столичного минцмейстера, работавшего с 1574 по 1599 годы. Койе младший также работал в Стокгольме, с 1614 года, и владел патентом на должность минцмейстера как в Сатере, так и в столице с 1624 по 1626 г.г.. В этой связи стоит упомянуть, что существуют интересные связи между монетными дворами старшего и младшего Койе. К примеру, встречаются монеты с идентичными элементами производства Стокгольмского монетного двора (1590) и Сатерского (1627) - абсолютно уникальное явление в шведском монетном деле.
    Летом 1625 года еще одно медное производство было основано в Ничепинге. Оно функционировало под контролем вдовствующей королевы Кристины, второй жены Карла 9 и матери Густава II Адольфа, вплоть до ее смерти 8 сентября 1625 года. Затем ответственность за замок и управление монетным двором взял на себя королевский метрдотель, Дидрик фон Фалькенберг. До совсем недавнего времени не было известно имя минцмейстера, создававшего стилистически своеобразные клиппинги на Ничепингском монетном дворе с 1625 по 26 годы. Однако недавно сведущий нумизмат Бенгт Хеммингссон обнаружил в Стокгольме архивные сведения, сообщающие, что человек по имени Ханс Крулль (или Кролль), был сначала нанят в качестве подмастерья, а затем и минцмейстера на Ничепингском монетном дворе. Хотя в определенных случаях сложно совершенно определенно рассуждать о распределении обязанностей на монетном дворе, в случае с Ничепингом (1625-26), как и с Сатером (1624-27), нельзя быть уверенным даже что минцмейстер выполнял работу гравера. Далее Хеммингссон сообщает ( SNT 1-1996), что Ханс Кролль имел семерых наемных помощников. Возможным объяснением таких архивных данных может послужить тот факт, что летом 1625 года Ханс Кролль занимался налаживанием монетного производства в Ничепинге за счет вдовствующей королевы Кристины. После ее смерти Дидрик фон Фалькенберг взял на себя административное руководство монетным двором. Ответственным за собственно производство был Ханс Кролль, имевший в своем распоряжении рабочую силу - семерых наемников. Мала вероятность "традиционного" распределения обязанностей, скорее всего, здесь существовала некая гибкость. Тем не менее, нельзя ставить под сомнения обширные технические познания Кролля.
    Если бы вышеизложенные рассуждения можно было чем-то подтвердить, то логично было бы предположить, что именно Ханс Кролль был тем «художником», который создал столь необычные ничепингские клиппинги (см. фото на стр. 9). В таком случае, его имя не должно упоминаться в истории шведского монетного производства в других контекстах. Ничепингский стиль уникален в 1625-26 годах. Насколько мне известно, имя Ханса Кролля не встречается ни в каком другом документе, связанном с монетной историей Швеции, что очень странно для минцмейстера его компетенции. Он, к примеру, должен быть тем, кто ввел технику вальцевания в производство медных монет! Хеммингссон предполагает, что Кролль по происхождению был немцем, и возможно, вернулся в Германию после того, как в 1626-27 годах Маркус Кок был нанят для введения в оборот круглых медных монет. Новые сведения, обнаруженные Хеммингссоном, (со ссылкой на стиль гравера), показывают, что на клиппингах, произведенных в 1627 году - то есть только в Сатере - появляется клеймо Кока.
    В отношении такого центра производства медных монет, как Арбога, также были найдены неизвестные прежде архивные данные. Ранее сообщалось, что минцмейстером в Арбоге был некий Клаес Хенрикссон. Штирнштедт (1863-74), Тингстрем (1963-68) и Альстрем/Альмер/Хеммингссон (1976) согласны с этим, кроме того, утверждают, что даже в 1626 году Хенрикссон был минцмейстером в Арбоге. Это, несмотря на инициалы «К.Х.» и сходство между дворянским гербом Хенрикссона (произведен в дворяне в 1642) и клеймом минцмейстера (полумесяц и две звезды) послужило основой гипотезы о том, что он вообще был минцмейстером и на монетах 1626 года появляются ...! Их предположение о том, что монеты 1626 года принадлежат другим минцмейстерам, должно, вероятно, основываться на существовании большого стилистического сходства. Парящий вестманлэндский орел на клиппингах 1626-27 года, возможно, идентичен орлу на т.н. "шайбе" - арбогском эре 1627 года маленького диаметра и с 3 коронами на аверсе. (SM 160).
    Однако теперь выяснилось, что в архивах имя Клаеса Хенрикссона в контексте истории монетного дела вообще не встречается. Зато есть другой человек, по имени Каспар Хедвигер! Кроме того, его имя упоминается и в 1626 году, что «связывает» арбогские монеты так же, как и стиль гравера. Даже в этом случае можно долго размышлять над тем, что же в действительности подразумевала должность минцмейстера. Арбогские монеты можно разделить на 2 группы - монеты Каспара Хедвигера (1626-28) и Маркуса Кока 1628 ( только SM 163 и 166 называет обе группы типом 3, или, немного иронично, "сорокой", из-за своеобразного дизайна парящего орла). То, что все монеты Каспара Хедвигера весьма своеобразны, не вызывает совершенно никаких сомнений. Был ли он сам создателем изображений, или нанимал кого-то для этих целей, мы не знаем. Интересна в этом контексте связь с Норчепингом, совершенно очевидно просматривающаяся благодаря стилистическому сходству арбогских монет Хедвигера с норчепингскими эре 1626 года (SM 104 b\c). См. далее каталог Antikor, №20, 1990г. Возможно, будущие исследователи обнаружат архивные сведения о Каспаре Хедвигере или его помощниках, связанные с деятельностью монетного двора в Норчепинге в 1626 году…?
    Что касается минцмейстера Маркуса Кока, нам известно, что он изготовлял специальные "пробные" эскизы, и кроме того, достаточно оснований полагать, что у него работали наемные граверы, сначала один, потом два (подробнее об этом далее). Маркус Кок также сам не занимался изготовлением матриц. В упомянутой статье Бенгта Хеммингссона на с.7 приведены факсимиле подписей минцмейстеров. Я ни на минуту не претендую на славу графолога, однако по моему мнению, подписи Гиллиуса Койе, младшего и Каспара Хедвигера говорят об очевидных художественных наклонностях владельцев. Подпись Маркуса Кока, напротив, не говорит о каких- бы то ни было талантах хозяина в этой области. Свидетельствует ли это о том, что первые двое работали над своими матрицами сами - сказать сложно, однако с уверенностью можно утверждать, что художественные таланты для этого у них имелись. Наличие же у них определенных технических навыков сомнений не вызывает.

    Если Маркус Кок не обладал такими способностями, и не гравировал матрицы сам, то кто же занимался этой работой? Лишь изучая сохранившиеся монеты и их стиль, можно понять, какой из четырех существовавших тогда монетных дворов стал их родиной. Монеты Кролля, Койе, Хедвигера – все имеют собственный стиль. В то же время, монеты Маркуса Кока отличает особый характер, однако есть и ряд отклонений. Это может объясняться тем, что он сам делал эскизы, а затем нанятые граверы уже изготовляли матрицу.
    Уже давно предполагали, что над монетами Густава II Адольфа под руководством Маркуса Кока трудились 2 разных гравера. В продолжении этой небольшой статьи будут рассмотрены сходства и различия этих монет, а также доказано, что во многих случаях архивные данные и стиль монет говорят об одном и том же. Это, в частности, означает, что письменные источники, говорящие о найме нового гравера в 1628 году могут быть подкреплены визуальным свидетельством изменения внешнего вида монет в этот период.
    Несмотря на то, что это касается монет любого номинала, я сфокусирую внимание на монетах в 1 эре. Чтобы не делать рассказ излишне сложным, акцент будет поставлен на типах аверса и их подтипах (стилях). По-новому сгруппировав 20 известных типов аверса и их характеристики (сходства и различия), я попытаюсь представить сценарий, который может выглядеть так:
1) 1 гравер (А) в Ничепинге единолично в 1627 году выполняет работы по гравировке и изготовлению матриц, как для Ничепинга, так и для Сатера.
2) Новый гравер (В) учится мастерству у старшего коллеги (А) в Ничепинге. В период обучения появляется множество «ошибок».
3) Два гравера (А+В) в Ничепинге вместе производят матрицы для Ничепинга, Сатера и Арбоги.
4) Гравер В переезжает в Сатер в конце 1628 года, в то время как А остается в Ничепинге.
5) «Новый гравер» (В) - это Петер Михельссон.


    Четыре минцмейстера

    На таблице внизу приведен перечень из 20 типов аверса, характерных для монет достоинством в 1 эре в эпоху Густава Адольфа, выпущенных под руководством Маркуса Кока. Перечень был составлен с учетом изменений во внешнем виде герба или короны. Данная классификация не претендует на безукоризненную хронологичность, хотя безусловно, в большой степени это так. Лично я, к примеру, предполагаю, что аверс 7 появился до 5 или 6. Я также думаю, что с достаточно большой долей уверенности можно утверждать, что аверс 7 – первая из работ Петера Михельссона. Однако подробнее об этом в другой раз.

    Таблица охватывает 20 типов аверса, описывая определенные характеристики, такие, к примеру, как тип герба, короны, льва, снопов и шведских «коронок» на поле. Ниже можно увидеть увеличенное изображение гербов, а 7 различных типов короны в увеличении проиллюстрированы под таблицей с гербами. Черточки между монетами обозначают «обмен герба – соотв. типу короны».



    Классификация аверсов, как уже ранее говорилось, следует определенному алгоритму и вполне логична. Вопрос состоит в том, случайность ли такое четкое разграничение (см. таблицу) аверсов 1-4 с одной стороны и аверсов 5-20 – с другой? Случайность ли, что крест королевской короны типа 1-2 имеет простые очертания, в то время, как остальные более походят на орденский крест? Разве что аверсы 1- 4 были выполнены одним гравером, а аверсы 5 – 20 – другим?
    В этом случае нас следует задаться вопросом – почему аверсы 5-6 имеют герб, идентичный аверсу 4? Ответ кроется, конечно же, в сотрудничестве между страшим (А) и младшим (В) граверами, работавшими на монетном дворе Ничепинга в течение 1628 года. Еще одно доказательство такого сотрудничества - то, что аверс 4 появляется и со «львом В», что в принципе относительно нетипично.
    Перелом происходит между аверсами 10 и 11. Здесь меняются одновременно и герб, и тип короны! Происходит это единственный раз, именно в этом случае. Случайность ли, что GVSTAVUS становится GVST в этом же случае? Или, может быть, это просто признак того, что монета была отчеканена с помощью матриц, произведенных в Сатере, новым гравером В, который, возможно, хотел, чтобы эти монеты отличались от его предыдущей продукции? Случайность ли, что аверсы 11-20 появляются только у сатерских монет?

    Точно так же, как различные отличительные черты могут послужить отличную службу при исследовании определенных нумизматических вопросов, сходства имеют очень большое значение. Сравните приведенные наверху изображения монет, иллюстрирующие изменение внешнего вида таких деталей, как снопы и "коронки" на монетах сатерского и ничепингского монетных дворов времен Маркуса Кока. Обратите внимание на особенно упрощенный внешний вид снопа, а также идентичные «коронки», использованные как на монетах достоинством в 1 эре, так и на фюрке сатерского производства, в верхнем, образованном стрелами, углу. Такая же «коронка» появляется и на Ничепингских фюрках 1628-29 годов. Монеты со «снопом А» всегда декорированы «коронкой А»! Сопоставьте таблицу на странице 20 с увеличенными изображениями гербов на стр. 23.
     Два основных справочных издания по круглым монетам эпохи Густава II Адольфа – это Халльборг/Хартман 1883 (Нумизматический вестник SNF №VIII), и выполненное Т.Г. Аппельгреном описание коллекции медных монет Кавалли (аукционный каталог Буберга №6, 1927). В то время, как в намерения Халльборга/Хартмана входило описание всех известных вариантов до последней точки, на мой взгляд, более здравое и продуманное исследование было проведено Аппельгреном. Аппельгрен отдавал должное значимости различий, и обращал большое внимание на тип герба, короны, стрелы и т.д. Во вступлении, к примеру, он пишет: «Пожертвовать временем и приложить усилия в попытках воспроизвести легенды со всеми их отличительными признаками - точками и двоеточиями - было бы попросту бессмысленно, ибо на монетах Густава Адольфа есть слишком много другого, что гораздо более заслуживает упоминания».
    Даже Аппельгрен допускает некоторые упрощения в том, что касается классификации основного мотива. Гербы классифицируются как «с наличием нескольких, одного, или двух изгибов», а короны на аверсах вообще никак не различаются. В книге SM 1976 года многое основывается на описании Халльборга/Хартмана. Упрощения способствуют тому, что читатель не получает возможности увидеть картину в целом, со всеми бесчисленными вариантами текста и пунктуации. Справа см. выдержку из весьма интересной копии Халльборга/Хартмана 1883.

    На всех медных монетах эпохи Густава II Адольфа, произведенных под руководством Маркуса Кока, можно наблюдать снопы двух видов. Форму обоих можно описать, как характерную для этого элемента, и довольно легко различить даже на истертых монетах. Глядя на четкие экземпляры (см.фото), можно констатировать, что 1 вид (левый) имеет прямое плетение, а 2 (правый) – крестообразное. Левый сноп производит впечатление цилиндрического рельефа, со слабо прорисованными стеблями, а правый – плоского, с четкими стеблями.

    Выдержка из принадлежащей члену верховного суда Й.О. Ведбергу копии экземпляра труда Халльборга/Хартмана 1883. Эта страница - одна из трех, описывающих сатерские эре 1629 года ( Х/Х, 58-97). Только с этого года сохранилось около 150 известных вариантов! «Всего лишь» с 9 вариантами аверса!

    На медных эре Маркуса Кока встречаются 2 разных типа льва на государственном гербе. Левый тип (А) – есть уже в 1627 году, в то время, как правый (В) впервые появляется в 1628.

     4 типа герба – те, что проиллюстрированы в описании Халльборга/Хартмана (Нумизматический вестник №8, 1883) и в издании Монеты Швеции 1521-1977. Они соответствуют типам герба 1, 5а, 4-6 ниже и на стр.20. Обратите внимание, что тип герба 2 встречается с различным "содержанием" (А и В).
     В первый год производства круглых монет в Ничепинге и Сатере (1627), как известно, производство матриц происходило в Ничепинге. Готовые матрицы для Сатера, таким образом, приходилось привозить из Ничепинга. Впервые лишь к концу 1628 года Сатерский монетный двор приобрел собственного гравера. В этой связи следует упомянуть, что во время производства клиппингов Гиллиусом Койе в Сатере в1624-27 годах в вопросе штамповки монет двор находился на самообеспечении, что можно почти что с уверенностью заключить из в остальном превосходного труда Норберга (1940). С введением круглых монет в 1627 году под руководством Маркуса Кока был перестроен весь монетный двор, и можно было говорить о начале новой эпохе в монетном деле.
    Что касается возможных граверов, существуют архивные сведения 1642 года, указывающие на то, что человек по имени Петер Михельссон начал делать первые шаги в профессии гравера в 1628 году. Согласно этому документу, Михельссон должен был быть "единственным урожденным шведом, освоившим эту премудрость". Михельссон – также первый в Швеции гравер, оставивший свою подпись на монете – это литера М на некоторых риксдалерах 1642 года.
    Тот факт, что новый стиль гравера просматривается на медных монетах Маркуса Кока начиная с 1628 года, и именно в это время Петер Михельссон начал работать гравером, возможно – простое совпадение. Сопоставление различных стилистических особенностей и известных архивных данных может дать цельную картину того, каким мастером был Михельссон. Можно даже предполагать, что в начале 1628 года он еще не закончил обучение, т.к. в этот период появляются, в особенности на Ничепингских монетах, некоторые «ошибки» и заметные детали.
     После того, как в течение многих лет я интересовался Михельссоном и его предполагаемой деятельностью, я пришел к выводу, что человек этот с самого начала отличался большим талантом в профессии гравера. Несмотря даже на то, что он иногда излишне приукрашал свои изделия и в первое время придавал большее значение прорисовке деталей, нежели орфографии. Вероятнее всего, он обладал большой силой воли, и постоянно стремился к новому, что в результате привело к большому разнообразию стилистических вариантов. Существует еще множество достойных упоминания вещей, однако формат этой работы не позволяет достаточно развернуться, так что возможно, я еще к этому вопросу вернусь в отдельной книге. Изучайте монеты – они говорят сами за себя!